Алко-голь на выдумку хитра

На долю одесситов не раз выпадали испытания, преодолеть которые было под силу только закалённым и мужественным людям, какими и были одесситы. Задумайтесь, если на заре существования города в магазинах, трактирах, личных подвалах и общественных погребах Одессы удалось насчитать 247 сортов вин, 155 видов коньяка, ликёра, рома и несчётное число сортов водки — как тяжело было человеку, а особенно его печени. К счастью, на помощь одесситам в их борьбе с напитками поспешили отважные добровольцы из других стран (всего 54 национальности). И дорогу им в Южную Пальмиру подсказывал не компас, а бодрящий винный дух, который в отличие от компаса врать не мог.

Гадание по рюмашке
Такую привлекательность Одессы легко объяснил ещё Пушкин, который был поэт и романтик, а романтики легко выбалтывают чужие тайны. В Одессе Пушкин регулярно угощался в ресторации известного Отона. Процесс этот был прописан до мелочей. Пушкин лукавил, когда писал в «Онегине», что одесситов пробуждает «пушка зоревая». Город пробуждала не пушка зоревая, а жажда вековая. А это значило: продрал глаза и бегом в ресторацию. А там уж «лёгкое вино из погребов принесено на стол услужливым Отоном». Да, Отон сердцем чувствовал, чего с утра жаждет душа большого поэта. Правда, большого поэта никто за язык не тянул трубить на всю Россию подробность, что Отону то «вино без пошлины привезено».

«Без пошлины». Вот откуда такое изобилие импортных напитков в старой доброй Одессе. Что только не пили в этом городе: «Шато Лафит», «Шато Латур», «Кло-де-Вужо», «Шамбертен», «Токай», «Мадеру», «Херес», «Марсалу», «Амонтильядо». Одних шампанских было не счесть — от «Мумм Карт-бланш» до «Клико» (29 сортов). Шли годы, а ничего не менялось. В начале ХХ века в Одессе было более двух с половиной сотен виноторговых точек и свыше сотни номерных (то есть казённых или государственных) винных лавок с самыми экзотическими именами, вплоть до «Замок Тамары» (с намёком, дескать, мы с Тамарой пьём напару).
Но одесситы были патриоты. Чтобы поддержать отечественного производителя, старались пить отечественные напитки, а чтобы поддержать международный престиж Одессы, запивали их импортными. Любовь к родным святыням привил одесситам ещё наместник края граф Михаил Воронцов. Он не пытался отучить нашего человека пить вообще (кому такое под силу?!), он призывал пить исключительно «наше». В этом Воронцов видел большой резон, ведь «наше» везли с крымских виноградников (угадайте чьих? — правильно, Воронцова). Не меньшим патриотом был и генерал Кобле, градоначальник Одессы. На продукции его виноградников в Коблево закалялся патриотизм не одного поколения одесситов.

Вермутский треугольник
«Что» пили в Одессе мы разобрались, но намного интересней тема «Как пили в Одессе». Одесситы знали меру, потому что всегда имели с кого брать пример. Например, градоначальник Левашов разработал особую технологию пития. Только начинался рабочий день, из кабинета градоначальника доносилось: «Человек, будь любезен, мне бы чего-нибудь попить». Помощник по особым поручениям немедля исполнял это поручение. Только тогда в Одессе была проблема с водой. Поэтому даже в канцелярии градоначальника в любых ёмкостях хранился вермут. Слава Богу, с ним проблем в Одессе не было. Левашов отпивал из бокала и негодовал: «Братец, это что ты принёс заместо воды?! Ну, да ладно, уж не бегай дважды». Добр был безмерно. Ясно, что чиновники  канцелярии так его уважали, что пили то же самое, что и начальство. Зато как кипела работа! А какая была экономия воды!
Одесситы всегда делились на выносливых, застенчивых и малопьющих. Выносливые — это те, кто пил, пока не вынесут, застенчивые — пока не начинали за стенку держаться, а малопьющие — это те кто, сколько бы не пил, им всё мало.
Статистика утверждала, что на каждых сто одесситов приходилось по одному питейному заведению. В одном доме могло быть до пяти-шести кабаков. Так больше и не требовалось — остальное добирали уже после работы, сев обедать. В газете «Одесский вестник» за 1870 год был даже зацитирован такой диалог:
— Господин Родованец, слышал, что у вас новая горничная. Вы довольны ею?
— Ой, даже не знаю. Я ещё ни разу не видел её в трезвом виде.
— Что вы такое говорите, неужели она постоянно пьяна?
— Не она, а я.
Единственным сдерживающим фактором в вопросах выпивки были жёны. Не в том смысле, что они ограничивали мужей в самом жизненно необходимом. Просто многие мужья жаловались, что стоит им перебрать, и в глазах начинает двоиться, то есть казаться, что жены уже две. Две жены — вынести такой кошмар не многим было под силу.

Борис с бодунов
В таких пристрастиях одесситов были виноваты то ли здешний климат, то ли местные традиции. И тому есть документальные подтверждения. Ещё в ХІХ веке археологи, ведя раскопки на Приморском бульваре, раскопали в районе ресторана гостиницы «Лондонской» огромное количество битой античной посуды, а также искусно выполненную статую греческого мужчины в натуральную величину. Но, очищая статую кисточкой от тысячелетней пыли, учёные явственно уловили сильный сивушный запах. А когда, не вынеся щекотки в носу, статуя чихнула и на чистом древнегреческом языке потребовала: «Нектару, растудыть ваш Парфенон!» — то все поняли, что перед ними хоть и древний, но всё ещё сильно пьяный грек. Не чуждые утренних проблем учёные мужи не растерялись и поднесли бывшей статуе божественный рассол. А от нашего рассола, как известно, и не такие камни оживали. Так что, выпив, грек крякнул и, сказав: «Клянусь Зевсом, вот это таки да нектар, не какая-то бурда с какого-то Олимпа!», тут же пошёл сдавать чудом уцелевшие амфоры по 0,5 и 0,75 литра. Вечером того же дня к битой античной посуде с раскопок прибавилась битая рукой грека посуда из ресторана «Лондонской», а грек снова впал в историю.
Одесские профессионалы питейного дела, между прочим, проявляли высокий аскетизм. Даже под дулом пистолета отвергали закуску после крепких напитков. Так в аристократических районах Одессы родился рецепт удивительного напитка, при котором никакая закуска не требовалась. Он хоть и считался секретным, но какие уж секреты от своих, записывайте: 50% рассола смешать с 50% шампанского, пьётся в любом количестве и любом возрасте. Эту смесь пили даже светские львицы, причём, дамы утверждали, что один стакан этого напитка разглаживает любые морщины. Вот только не уточнили львицы, стакан надо сначала направить внутрь или сразу на морщины.
Как видим, одесситы толк в напитках знали. Им изначально была привита высокая культура пития и особая избирательность в выборе напитков. Эту культуру прививали достойные люди. Например, Виктор Энно, несколько десятилетий исполнявший обязанности бельгийского консула в Одессе, а попутно поставлявший в город такие напитки, которые невозможно было не выпить за дружбу двух великих народов. Рядом с его именем по праву стоит имя Пьера (Петра) Нуво. Восемьдесят лет он и его наследники задавали тон в виноторговле Одессы. А попутно одесситы уж не забывают и таких поставщиков вина как Рубо, Жюльен, Иснар или производителей коньяков как Штауб, Турнер, Шустов.
Да, память рождает много приятных воспоминаний, скажем, что ведро вина в Одессе стоило полтора рубля. Так надо ли удивляться, что при такой дешевизне то ведро сразу хотелось осушить. А ежели хотелось, то уж себя не сдерживали.
Вспоминается рассказ Игоря Губермана об одной еврейской семье, которая вполне могла стать героями Бабеля. Отец — огромный, как ломовой извозчик, мужик и три сына, таких же огромных. Они работали на бойне. Жили по жёсткому расписанию: вставали в четыре часа утра, выпивали по стакану водки и шли на забой скота. И надо же, младший сын вдруг женился. В доме появилась фееподобная, хрупкая девушка Ива, обожавшая мужа, раз он из такой интеллигентной семьи. Иве всё нравилось, лишь одного она не могла взять в толк: почему муж Боря с утра выпивает стакан водки, а не чашечку кофе с булочкой? И однажды она отважилась об этом спросить. Боря, был не только самый младший, но и самый застенчивый, поэтому за него ответил тесть: «Ивочка, деточка, ну кто же натощак осилит кофе с булочкой!»
Да, осилить такое не каждому дано, как и не каждому дано понять без ста граммов одесский менталитет.

Валентин Крапива