Сдадим удовлетворительные знания на «хорошо» и «отлично»!

25 января — святой для студентов день. Не потому что завершается зимняя экзаменационная сессия, а потому что это День Святой Татьяны, которая издавна считалась покровительницей студентов. По сути, это как бы красный день студенческого календаря. В этот день студент обязан пить, кутить, горланить песни, задирать прохожих, короче, делать всё, чтобы этот день запомнился надолго. Особенно окружающим. Потому что отмечающий его не всегда на следующее утро помнит, что было накануне, зато твердо помнит, что то был Татьянин день, день студентов.

Вступительные радости
Поскольку большинство читателей «Одесской жизни» либо учились в вузе, либо учатся, либо собираются «учиться, учиться и ещё раз учиться», не потому что так завещал В.И. Ленин, а потому что никуда не торопятся и считают особым студенческим шиком отсидеть на каждом курсе по три года, т.е. «учиться» таки да трижды, поэтому, не сомневаемся, что многим будет интересно, сравнить, чем студенческая жизнь в прошлом отличалась от нынешней аналогичной жизни.
Начнём с того, что и раньше поступить в университет, было не так уж просто. Например, в Петербургский университет во второй половине ХІХ века принимали в основном окончивших учебные заведения Петербургского учебного округа, а уже на оставшиеся вакансии и других претендентов. В этом плане своей демократичностью отличался Новороссийский (т.е. Одесский) университет, открывшийся в 1865 году. В него принимали всех желающих, и не считали скрупулёзно процент инородцев, хотя бы потому, что Одессу основали и строили люди свыше пятидесяти национальностей, и даже в Российской империи их нельзя было лишить права на образование.
Зато сегодня с введением «зовнішнього тестування» никто о коррупции при поступлении в вузы уже не говорит (зачем говорить о том, о чём и так все знают). Но и в прошлом были наработаны ловкие трюки. Обычно схема была такая: нерадивому отпрыску нанимался репетитор (предпочтение отдавалось молодым студентам — сейчас вы поймёте, почему важен был возраст репетитора). Когда же неумолимо приближалось время вступительных вакаций и родители уже не сомневались, а были уверены, что их родная кровиночка пролетит с поступлением, из портмоне доставался червонец, т.е. 10 рублей, и сдавать вступительные экзамены вместо кровиночки шёл репетитор (благо фотокарточек на документах не было). Как это по-нашему — не надо иметь мозги, надо иметь портмоне.

Профессора-прогульщики
Организация учебного процесса в университете тоже мало чем отличалась от нынешней. Среди преподавателей были истинные подвижники своего дела, но, читая воспоминания тех лет, нередко натыкаешься на такие фразы: «Надо сказать, что наша профессура не блистала дисциплиной. Отдельные господа на лекции приходили на минут 15 позже, а то и вовсе пропускали занятия». Умиляют такие сцены: первокурсник, наивный, трогательно усидчивый, стоит перед запертой дверью аудитории. Топчется, ждёт, когда отопрут. Приходит сторож. Студент интересуется, почему дверь заперта?
— А кто должен читать? — ведёт дознание сторож.
— Профессор Н.Н., — благоговейно закатывает глаза страждущий знаний.
— Э-э, батенька, Н.Н. раньше декабря лекций не начинает. Да и те две лекции, он и не скрывает, его очень утомляют.

Как сейчас это звучит дико. Мы же с вами знаем, что сегодня такого быть не может… Почему вы улыбаетесь? Вот этого не надо — должны же мы хоть чем-то отличаться, всё-таки целый век прошёл.
С удручающими пробелами в знаниях студенты боролись кто как мог. Обычно организовывали кружки, почему-то называвшиеся «литературными». Собирались дома у одного из состоятельных товарищей и спорили до хрипоты и до утра. «Уходили мы оттуда, — вспоминают участники этих диспутов, — с отуманенными от философских словоизвержений головами, но с чистыми сердцами и верой, что мы уже в шаге от того, чтобы вступить в ряды истинной интеллигенции».
Тогда такие собрания заменяли нынешние карты, бильярд, кутежи и кафешки. А иногда на них приглашались курсистки. Правда, сегодня кое-кого удивит — тогдашние развлечения не шли ни в какое сравнение с нынешними дискотеками. Сходились, чтобы попеть хором под рояль, от чего балдели больше, чем от проверенного экстази. Но с другой стороны попробуйте-ка сегодня на дискотеку затащить рояль — это же чистейшее варварство, инструмент не проживёт и часа, после того, как его крышку начнут использовать в качестве открывашки для пива, а любимица тусовки Марта с милой девичьей фамилией Нехайтобидышло, с криком «Танцюють всі!», исполнит на нём свой коронный хип-хоп, забыв при этом не только движения, но и надеть неглиже.

Конспект-заложник
Надо отметить, что уже тогда студенты твёрдо усвоили, что конспект для студента — вещь, несомненно, ценная. Хотя бы потому, что одесские ростовщики, к услугам которых в моменты безденежья прибегали студенты, охотно ссужали деньги, беря в заклад конспект. Конспект был надёжным ручательством, без него студент был, как без рук. Поэтому на каждом курсе образовывались кружки из заинтересованных студентов. Заинтересованы они были в одном: иметь полный конспект по предмету. Каждый член кружка получал задание посещать все лекции по конкретному предмету и в конце семестра предоставить другим членам кружка полный конспект, за что естественно кроме благодарности получал взамен конспекты по другим предметам.
Учебники многим были не по карману. На них студенты (в зависимости от факультета) тратили до 50 руб. Какой это составляло процент от бюджета студента можете посчитать сами, если в Одессе обед без мяса в кухмистерской стоил 8 копеек, а с мясом — 12 копеек. Хлеба съедалось в месяц на 3 рубля. Короче, жизнь студента была не сахар, а 4 куска сахара, ибо на завтрак студент, как требовала традиция, выпивал 2 стакана чаю с 2 кусками сахара. Зато пиво в столовой стоило 9 коп. Пива традиция не требовала, а требовала душа, поэтому в столовой студентов видели чаще, чем на лекциях. Зато здесь же всплывали случайные заработки. Например, написать за какого-нибудь богатенького оболтуса работу — эквивалентом были сколько-то бутылок пива.

Мундиры и образование
Очень осложняло материальное существование обязательное ношение студенческой формы. Для состоятельных отпрысков её заказывали родители, разночинцы же шли на толкучку или одесский Привоз, где были лавки, торгующие уже послужившей кому-то форменной одеждой. Выглядела та, конечно, не ахти, но фирменные пуговицы лишали инспекторов возможности называть её тряпьём. Зато приличный студенческий мундир давал его носителю положение в обществе. Мундир и диплом об окончании университета были началом успешной карьеры. А продуманная политика правительства, ограничивающая рост числа высших учебных заведений в стране, способствовала росту престижности высшего образования, которое ценилось и за право получить которое действительно боролись. Ох, как бы объяснить это и нашему правительству!
Тут просто подмывает привести короткую выдержку из отчёта особой комиссии Департамента образования, по заданию Александра ІІ инспектировавшей учебные заведения в 1864 году: «Пагубен допуск в высшие заведения бездарности, поверхностности и празднолюбства. Это тем вреднее, что такого сорта масса уже никак не хочет возвращаться в свою родную сферу, к своему домашнему очагу, для посильной, сообразной со способностями и потому полезной деятельности. Нет, она вся упорно стремится в учебную, литературную и служебную области, не находя здесь удовлетворения своим мечтам, по недостатку сил спотыкаясь на каждом шагу несвойственной дороги, масса эта и сама попадает в безвыходное положение и общество собою тяготит». Увы, это предупреждение в наше время как бы забыто, может быть, и намеренно.

Ну что ж, хорошо, что Татьянин день дал нам повод тряхнуть стариной, хотя в приложении к студентам слово «старина» звучит довольно странно. Но студенческие воспоминания порождают предательскую ностальгию. Автор этих строк и сам невольно вспомнил свою студенческую молодость, когда всё было в первый раз: первая лекция, первая любовь, первый прогул, первый вызов в деканат и первое обещание, что это будет в последний раз…

Валентин КРАПИВА.