В Одесском художественном музее 21 сентября открылась выставка работ репрессированных украинских художников, — окрестить это собрание полотен из спецфонда можно словами «Выставка боли и отчаяния».
Запретить!
Само слово «Спецфонд» уже вызывает в душе некий отзвук тревоги. По сути, это выставка запрещенных работ. А если еще проще, то нам показали полотна, которые вообще каким-то чудом сохранились, словно следуя булгаковскому «рукописи не горят». Их должны были уничтожить. Потому что из всех городов Украины они в «благословенные» тридцатые слетались в тот самый Киевский спецфонд — по особому указанию. Но они чудом выжили, хотя многие их авторы не дожили до старости, а если и дожили, то боялись говорить о собственных работах. Некоторые же авторы вообще остались неизвестными. А вот 
работы — конечно же, далеко не все — всё же дошли до нас с вами.
Выставка «Спецфонд» — это прошедшие реставрацию полотна, которые теперь хранятся в Национальном художественном музее Украины (НХМУ). Несколько работ находятся в Одесском художественном музее.
Выставку представляли директор ОХМ Александр Ройтбурд и заведующая отделом искусства ХХ-ХХI веков НХМУ Оксана Баршинова.
Александр Ройтбурд сразу делает акцент:
— На этой выставке представлены работы самого драматичного периода украинского искусства: его, по сути, ломали в тридцатые годы прошлого века. Пресекался любой художественный поиск, любой «отступ».
В спецфонд — значит, на уничтожение
Оксана Баршинова и Александр Ройтбурд, ведя посетителей из зала в зал, рассказывают чуть ли не о каждом полотне. В какой-то момент становится не по себе: за каждой представленной работой — трагедия, горе, какой-нибудь иной кошмар.
И вот ведь как получается: порой и работа, вроде бы, идеологически выдержана: тут вам и сталевары, и кузнецы, и революционные массы.
— Причин, чтобы художник перестал быть таковым, а его картины попали в спецфонд, множество. То ли стиль письма не подходил, то ли он был репрессирован, то ли «не то происхождение», то ли примкнул не к тому направлению. Иногда даже представить себе сложно, что могло стать такой причиной. Его полотна тут же попадали в спецфонд. Нам остается только догадываться, почему не сразу были уничтожены все картины. Многие сохранились, хотя и пребывали в жутком состоянии. Много сил ушло на их реставрацию, — рассказывает Оксана Баршинова.
— Все представленное здесь — это полотна художников, которые, по сути, получали клеймо «не придерживающийся генеральной линии партии». Не допускалось никаких национальных проявлений, считалось, что есть лишь одна общность — советский народ! Сейчас даже сложно восстановить все имена, на говоря уже о работах, которые исчезли. Ну вот, к примеру, в конце 1920-х – в начале 1930-х на сцену выходит новое поколение — когорта одесских бойчукистов, наследие которых до сих пор не исследовано в достаточной мере. Большинство этих художников подверглось репрессиям, а оставшиеся в профессии сделались «правоверными» соцреалистами, боясь потом даже вспоминать о том периоде своего творчества, — говорит Александр Ройтбурд.
«Нулевое» полотно
Невероятно «бицепсная» женщина-кузнец на полотне В. Вайнреба и И. Пащина «Кузнецы» (1930 г.), навевающий жуть, запутавшийся в колючей проволоке «Эпизод из гражданской войны» (1931 г.) Неонилы Гриценко, пронзительное полотно Эммануила Шехтмана «Еврейский погром» (1926 г.) — эти и многие другие полотна теперь доступны посетителям Одесского художественного музея. Они такие разные. Но всех их отличает номер на заднике полотна. Номера тоже, конечно, состоят из разных цифр. Но все они в обязательном порядке начинаются с нуля. Это означало, что уже нет такой картины, а, значит, и нет такого художника — и полотно отправлялось в спецфонд, чтобы пропасть навсегда.
К счастью, не все пропало.
Под выставку «Спецфонд» до 19 ноября отвели весь второй этаж ОХМ.
