Врачи давно установили, что человеку полезно больше ходить. Поэтому он старается больше ездить. Этот парадокс и породил новую общность людей, метко названную «пассажирами». А вот уже в её толкотне родился лозунг: «Надо ехать!», напрочь лишённый конкретики: ехать куда? на чём? да и, вообще, зачем?
Гармоничный и органичный
В Одессе всегда зрел конфликт между общественным сознанием и сознательностью общественности. Муниципальным властям в том противостоянии помогал поддерживать праведный огонь общественный транспорт — троллейбусы, автобусы, трамваи. Вопрос этот и по сей день настолько актуален, что актуальней его только вопрос цен на билеты в городском транспорте. И это при том, что тех билетов никто в глаза и не видит.
И вот ведь какая странность: достаточно выглянуть из окна любого общественного транспорта, как убеждаешься, что за окном ХХІ век, а проблемы с ним те же, что были и в ХVІІ веке. Впрочем, по сравнению с ХІХ веком тоже ничего с мёртвой точки не сдвинулось.
ХVІІ век вспомнился не случайно. Великая транспортная революция произошла именно в конце этого века. До этого по улицам городов, а равно по дорогам между городами, ездили кареты, где зачастую чинно сидел один пассажир. Но проваливаться в рытвины, отбивать на ухабах все свои лучшие места ему было в одиночку обидно. И тогда тот одинокий пассажир пустил в карету попутчиков. Он рассчитывал на одного, от силы двух товарищей по ухабам, но сразу набилось человек двадцать. Ничего не оставалось, как растянуть ту карету, как гармошку.
Так получился гармоничный по форме и органичный по содержанию вид транспорта. Всё это произошло во Франции, поэтому и называлось очень по-французски «carosse de diligence» («скорый экипаж»). Впоследствии первое слово отпало, поскольку характеристика «скорый» была приравнена к оскорблению, и получился «дилижанс».
Дилижанс, влекомый четвёркой лошадей, был мощным пособником прогресса. Целая страна (мы имеем в виду Америку) увеличила свою территорию вдвое, когда начала завоёвывать Запад. И главным участником этого завоевания был дилижанс. Он вёз на Дикий Запад три важные вещи: почту, мисс Дженни (не возражавшую, в принципе, стать миссис) и деньги, которые на востоке Америки уже негде было складывать. По пути на дилижанс, естественно, нападали бандиты, ещё более дикие, чем Запад, и их главарь, мерзкая личность, не стесняясь, наставлял на мисс Дженни мерзкий кольт 37-го калибра. Сразу становилось ясно, что дело пахнет трупом. В принципе, этим и заканчивалось, потому что мисс Дженни, тоже не стесняясь, извлекала поддерживаемые на очаровательных бедрах двумя дамскими подвязками свои два кольта. Бах-бах! — и ещё одна банда оставалась без руководства.
Громыхающий и многообещающий
Вскоре дилижансу наскучили безлюдные пыльные дороги, и он решил осваивать улицы городов. К этому моменту он стал уже паровым. Но тут поползли слухи, что громыхающий паровой дилижанс пугает на улицах дам и лошадей, причём, до такой степени, что лошади падают в обморок, а дамы встают на дыбы. Парламенты разных стран сгоряча ограничили скорость движения паровых дилижансов — на малолюдных улицах разрешалась скорость до 12 км/час. Но препятствие в виде малолюдности легко преодолевалось: стоило на любой улице появиться громыхающему дилижансу, как она тут же становилась безлюдной. По такому случаю дилижанс даже сменил имя и стал зваться омнибусом. Но в Одессе такой ребрендинг провели по-своему: стремясь показать свою индивидуальность, одесситы обозвали омнибус трам-каретой, видимо, в предчувствии будущего трам-трамвая.
Дата этого события зафиксирована документально. В 1844 г. Одесская дума утвердила расценки за проезд, а это уже не просто документ, а финансовый документ, к которому в Одессе всегда относились трепетно. Итак, на дачу графини Ланжерон — 10 коп. или 15 коп. в оба конца (это если неожиданно вернётся граф); на Малый Фонтан — 20 коп.; на Куяльницкий лиман — 30 коп.
Содержателем омнибусной конторы был некто Крокетти, который, правда, несколько лет спустя своё дело продал, а это десять омнибусных экипажей, плюс будка-контора (офис), плюс собачья будка (секьюрити).
Что тут скажешь, в старые беникриковские времена всё было проще. Водителю вместо проездного билета показывали револьвер, и тот вёз туда, куда указывало дуло. Что вы хотите, времена были тяжёлые: револьверов было больше, чем проездных билетов.
А вот залогом безопасности считалось наличие у омнибуса тормоза, гудка, а также фонаря. Проблем не было только с фонарём, потому что при посадке уже на первой остановке, как правило, кто-нибудь из пассажиров вступал в спор с кондуктором по поводу суммы оплаты за проезд, и дальше ехал уже с фонарём.
Возбуждающий и закаляющий
И хотя «омнибус» — это латинское слово, означающее «для всех», одесситы омнибусы неизменно называли «40 мучеников», а порой и «140 мучеников» (это в час пик). Теснота в салоне омнибуса сближала, по крайней мере, в тех нечеловеческих условиях пробуждалось что-то человеческое, обострялись все пять органов чувств, и даже шестой, придуманный природой орган, но деликатно не описанный в школьных учебниках анатомии.
— Мужчина, что вы на меня легли, что?!
— Ой, вы же видите, мадам, на мине напирают?!
— Так ловите момент. Если уже легли на женщину, то делайте что-нибудь!
По Одессе в воспитательных целях даже ходила загадка:
«На колёсах едет дом,
Не живут подолгу в нём…»
Ответ был по-детски бесхитростен: дети, в той давке пассажир точно «не жилец». Хотя встречались очень стойкие, доживали до конечной остановки.
Ситуацию осложняла и воспитанность пассажиров. Воспитанный одессит готовился к выходу заранее. Так что своё право выйти через три остановки такой пассажир, стоя в дверях пустого автобуса или трамвая, защищал, словно Брестскую крепость. Каждый, кто пытался взобраться на подножку и сдвинуть такого пассажира, был больше, чем враг, и его шанс пройти в, пускай, пустой салон был меньше, чем ноль, — вы же знаете русского человека: «Враг не пройдёт!».
Общедоступный и публичный
Увлёкшись технической стороной, мы совсем ничего не сказали о внешнем виде одесского омнибуса. Это была машина с открытым кузовом, который прикрывал высокий балдахин с боковыми шторками. Одним словом, рюшики-рюшики-рюшики! Стоит ли удивляться, что первую машину для нужд своего заведения приобрела хозяйка «весёлого дома» с Провиантской, сразу увеличив доходность своего, и дураку понятно какого, дома вдвое. Обслуживали этот общедоступный транспорт общедоступные барышни, причём полиция ничего не имела против, так как у девушек уже были «жёлтые билеты». Публичный омнибус пользовался особой популярностью у гимназистов, что позднее положило начало серии так называемых «школьных автобусов» (вы уже догадались, почему тоже жёлтых). Новое всегда тяжело пробивает себе дорогу, но добрая память о нём остаётся. О сервисе в первых «весёлых автобусах» напоминает фраза из бессмертной комедии Старицкого «За двумя зайцами»: «Барышни вже полягалы и просють!».
Прогресс не дремал. Постепенно конки, бегающие по рельсам, и трам-кареты, бегающие, как вздумается, заменили электрические трамваи и троллейбусы.
Начались эксперименты: чем бы ещё удивить народ? И на этом фронте были победы. Например, появились открытые омнибусы типа garden seat, в кузове которых для пассажиров были поставлены обычные садовые скамейки. Тут же стали случаться милые недоразумения. Одна пожилая дама присела на такую скамейку отдохнуть, и вдруг скамейка поехала. Вслед за скамейкой поехала и дама. В том смысле, что её это так взволновало, что она решила стать водителем омнибуса. А ей уж перевалило за восемьдесят. Даму ждал серьёзный экзамен, который обязан был сдавать каждый водитель омнибуса. Специальная комиссия проверяла культурный уровень шофёров, объявлявших остановки. Ранее не знал себе равных водитель Матвей Матюг, который объявлял остановки великим, могучим, созвучным его фамилии русским языком. Но когда сдавать экзамен начала наша знакомая, 80-летняя одесская дама и, объявляя остановку, произнесла 814 слов, каждое из которых было покрепче, чем у упомянутого Матюга, комиссия пришла в полнейший восторг, ибо даже она из 814 прозвучавших божественной музыкой слов знала только слово «Соборка».
Какое счастье, что жизнь столкнула нас с автобусом, и вдвойне счастье, что столкнула в переносном смысле. Тот, кто обрёл индивидуальный «Лексус», лишился радостей жизни. По-человечески его жаль. Из сочувствия хочется даже пожелать, чтоб хоть изредка тот дурной «Лексус» ломался, и тогда его хозяин мог бы снова окунуться в восхитительный мир одесской действительности, метко названный «салоном автобуса». Здесь всегда кипит жизнь, потому что никогда не смолкает смех — это те, кто не может сесть в автобус, смеются над теми, кто не может выйти.
Валентин КРАПИВА.
